Еретик с неправильными куличиками
Теперь, когда мы более-менее разобрались, кто есть кто в легионе эпохи принципата, посмотрим же на собственно римский легион.
Оговорюсь сразу — я не претендую на создание фундаментального исследования, посвященного истории и структуре римской армии в целом. Она менялась от эпохи к эпохе, и римский легион эпохи республики отличается от легиона ранней империи так же, как и от легиона позднейшего периода. В данной штудии я затрону лишь совсем небольшой период I-III вв. н. э., который многим представляется, если так можно выразиться, «классическим» в истории Римской Империи.
Что же представляла собой армия принципата?
Основу составлял, конечно, легион — это слово знакомо даже людям, весьма далеким от истории античности. Воображение мгновенно рисует нам ровные ряды солдат в красных туниках и характерных доспехах. Да, это верно. Туники были красными, а доспехи, шлемы и щиты — крайне узнаваемыми. Еще, конечно, кое-кто вспомнит о когортах и центуриях, и, вероятно, даже манипулах.
Возможно, эта часть штудий будет наименее познавательной и наиболее банальной… что же, приношу извинения. Однако без нее трудно будет двинуться дальше.
Со времен реформ Мария (конец II в. до н.э.) армия перестала быть общегражданским ополчением, превратившись в профессиональную (или полупрофессиональную), комплектовавшуюся за счет добровольцев. Упразднили велитов - формирования легкой пехоты (пращники, лучники). Отныне легион стал более однородным, состоящим из преимущественно тяжелой пехоты. Тогда же покончили с конницей как отдельным видом войска — алы были целиком включены в состав легионов. Функции, которые прежде выполняли велиты и конница, были отныне возложены на вспомогательные войска (о них речь пойдет далее).
Еще одним важным шагом стало изменение тактической структуры легиона. Мельком упомянутые мной ранее манипулы — формирования по две центурии в каждой, - стали достоянием истории (вновь о них заговорит Вегеций, уже в эпоху поздней империи). Отныне легион делился на десять когорт по шесть центурий в каждой. Путем несложных подсчетов получаем численность наличного состава в 6 000 человек… и ошибаемся. Центурии, несмотря на свое название (дословно - «сотня»), в период ранней империи насчитывали в среднем 80 человек. Исключение составляли центурии, входившие в первую когорту (служба в которой была наиболее почетной) — они имели удвоенный состав. О прежней структуре, упомянутой у Полибия, напоминали только ранги центурионов (первый гастат, первый принцепс, первое копье — наследие трех «линий» раннереспубликанского легиона: молодых гастатов, уже понюхавших войны принцепсов и ветеранов-триариев… да, поговорка «дело дошло до триариев» родом именно из тех времен — триарии были элитой, их берегли и в сражение они, подобно Старой Гвардии Наполеона, вступали лишь в крайних случаях). Сама центурия делилась на 10 палаток по 8 легионеров в каждой. Интересная деталь - помимо общей палатки у этих восьми легионеров, которых называли контуберналиями, была еще и общая сковорода, на которой в походе можно было приготовить себе еду.
Количество легионов не было постоянным, то увеличиваясь, то уменьшаясь по воле императора. Долгое время каким-то поистине роковым для них было число тридцать — как только их численность доходила до 30, происходила утрата одного или двух. Несчастливую традицию удалось преодолеть только при Септимии Севере.
Сейчас мы уверенно можем перечислить следующие легионы:
I Германский
I Италийский
I Минервы
I Вспомогательный (создан из моряков, впоследствии признан полноправным легионом)
I Македонский (распущен вскоре после смерти Нерона)
II Августов
II Вспомогательный (создан из моряков, впоследствии признан полноправным легионом)
II Неустрашимый Траянов
II Италийский
III Августов (в 238 г. н.э. подвергнут наказанию damnatio memoriae, «проклятию памяти» и вычеркнут из списков армии)
III Киренаикский
III Галльский
III Италийский
IV Македонский (распущен вскоре после смерти Нерона)
IV Скифский
IV Флавиев Удачливый
V Жаворонков (ага, вот так необычно… судьба невеселая — потерян, т.е. полностью истреблен в правление Домициана, приблизительно в 86-87 гг. н. э.)
V Македонский
VI Железный
VI Победоносный
VII Клавдиев Старейший
VII Близнецов Парный
VIII Августов
IX Испанский
Х Пролива
Х Парный
XI Клавдиев
XII Молниеносный
XIII Парный
XIV Парный Флавиев
XV Аполлонов
XV Фортуны Перворожденной (распущен вскоре после смерти Нерона)
XVI Галльский (распущен вскоре после смерти Нерона)
XVI Флавиев Стойкий
XVII (потерян в Тевтобургском лесу в 9 г. н. э., номер более не использовался)
XVIII (потерян в Тевтобургском лесу в 9 г. н. э., номер более не использовался)
XIX (потерян в Тевтобургском лесу в 9 г. н. э., номер более не использовался)
XX Победоносный Валериев
XXI Хищник Стремительный (повезло не больше, чем Жаворонкам — потерян в 92 г. н. э.)
XXII Дейотаров (потерян в начале восстания Бар-Кохбы в Иудее, 132 г. н.э.)
XXII Фортуны Перворожденной
ХХХ Ульпиев
И легионы, благодаря которым была преодолена роковая тенденция «не более тридцати»:
I, II, III Парфянские
Здесь я позволю себе небольшое лирическое отступление и поговорю о судьбе двух легионов, знакомых нам по массовой культуре.
Благодаря очень хорошей книге Р. Сатклиф и ее весьма посредственной (да простят меня поклонники, но фильм плох!) экранизации многие знают про Девятый Испанский легион и его орла. Долгое время (роман Сатклиф писался в 60-е годы ХХ века) считалось, что легион погиб при невыясненных обстоятельствах в Каледонии (современная Шотландия) примерно в 120-122 гг. н.э. - орел легиона был найден без древка, с отбитыми крыльями, что свидетельствует о трагедии, в ходе которой была утрачена святыня легиона. Однако более поздние данные заставляют предположить, что после этого события, каким бы оно ни было, Девятый Испанский не прекратил своего существования — вероятно, он был переформирован, переведен в Новиомаг (в Голландии) и впоследствии принял участие в подавлении восстания Бар-Кохбы в 132-135 гг. н.э. в Иудее, и встретил свою окончательную гибель не позднее 160 г. н.э. в битве с парфянами на территории Армении.
Второй легион, на чьей судьбе я остановлюсь чуть подробнее, это Шестой легион из знаменитой песни, гимна археологов. Какой именно из известных нам легионов упомянут? Шестой Победоносный или Шестой Железный (получивший, замечу в скобках, прозвище от самого Юлия Цезаря за заслуги)? В тексте песни есть строки:
Под палестинским знойным небом,
В сирийских шумных городах…
И далее мы видим следующие слова:
Сожжен в песках Ершалаима,
Водой Евфрата закален…
Шестой Победоносный в начале I в. н.э. был размещен в Испании, а в правление Клавдия был переведен в Британию. В песне упоминается Шестой Железный — размещавшийся в Сирии и Иудее.
На сем завершим лирическое отступление. Тем паче что рассмотреть нам предстоит еще немало вопросов.
Для начала… поговорим о коннице и вспомогательных войсках.
Конные формирования не были самостоятельными частями и входили в состав легиона. Кавалерийские алы (крылья) при военном построении располагались на крыльях войска. Как уже было сказано в предыдущей заметке о званиях в римской армии, их внутренняя структура отличалась от легиона — вместо центурий ала делилась на турмы, возглавляемые декурионами.
Вспомогательные войска (auxilia) были дополнением к основным силам легиона и находились под общим командованием легата легиона (он осуществлял общий контроль за всеми расположенными в месте квартирования легиона вспомогательными частями). Большинство этих формирований были пешими, примерно соответствовали по численности когорте легиона и делились на центурии. Конные разделялись на турмы. Точное соотношение пеших и конных войск в смешанных вспомогательных когортах (существовали и такие) не удается установить точно. Более того, в их число порой входили и местные экзотические войска — так, в ХХ вспомогательной когорте, базировавшейся в Дура-Эвропос, было 5 турм… дромедариев, т.е. всадников на верблюдах.
«Военная служба — тяжелая, ничего не дающая: душа и тело оцениваются десятью ассами в день; на них же приходится покупать оружие, одежду, палатки, ими же откупаться от свирепости центурионов, ими же покупать у них свое освобождение от работ. И право же, побои и раны, суровые зимы, изнуряющее трудами лето, беспощадная война и не приносящий никаких выгод мир — вот их вечный удел,» - такую достаточно мрачную картину легионерского бытия рисует нам Тацит. Что и говорить — не весело… до крайности. Так и представляешь себе полное безысходного мрака бытие (а с тем, что служба и правда не была таким уж хорошим социальным лифтом и легионер не носил в своем ранце легатских полномочий, мы разобрались в предыдущей заметке). Но таким ли уж нищим был средний солдат империи, учитывая, что даже на четыре асса можно было относительно сносно поесть в придорожной харчевне, а восемь ассов стоили услуги недорогой проститутки?
Начиная от правления Цезаря и далее до Домициана жалование легионера составляло 225 денариев в год (1 денарий = 6,4 сестерция = 16 ассов = 25 оболов) с вычетами на питание, оружие и одежду — легионер вовсе не жил на всем готовом за казенный счет. Уже в 14 г. н.э. солдаты подняли мятеж, требуя повышения жалования, но успеха он не имел. Жалование выплачивалось «стипендиями» по 75 денариев три раза в год, в начале января, мая и сентября. Увеличения суммы удалось добиться при Домициане, который добавил четвертую стипендию, сократив срок между ними до трех месяцев. Отныне и до Септимия Севера солдат получал 300 денариев в год. «Освобожденные», помимо основной выплаты, получали надбавку за выполнение специальных обязанностей. За выдающиеся достижения по службе легионер мог перейти в разряд дупликариев, которым полагалось двойное жалование — таким образом солдат мог обойти принципала, размер платы которому составлял полуторную сумму. Впрочем, некоторые старшие принципалы получали двойной, а в крайне редких случаях — тройной объем оплаты. Совсем уж грустно дело обстояло во вспомогательных когортах — там выплата составляла всего 100 денариев в год… в общем, считайте сами.
В процитированном отрывке мы читаем о довольно неприглядном явлении, из-за которого вдребезги разлетается образ честного служаки-центуриона, эдакой военной косточки, которого можно противопоставить растленным патрициям с их оргиями и интригами. Но из песни слов не выкинешь — центурионы были такими же простыми людьми из низов. Ряд исследователей доходит до того, что указывает на одну из причин открытых поборов полный непрофессионализм высшего командирского состава при крайне высоком профессионализме центурионов. Все жалобы легионеров рассматривались именно центурионами. Поборы за освобождение от тех или иных обязанностей были официально узаконены и обозначались специальным термином — vacationes munerum.
Что же касается вычетов на бытовые нужды, то по документам можно составить следующий список:
- на постель;
- питание;
- обувь;
- одежду;
- оружие;
- взнос на похоронные нужды.
Самым редким и нерегулярным был вычет на оружие (хотя он обычно оказывался и самым крупным). Дело в том, что при надлежащем уходе комплект оружия мог прослужить все время нахождения в легионе — если только не терялся в бою или в результате несчастного случая.
Из любой суммы, полученной легионером, половина по устоявшейся традиции отдавалась на сохранение в своеобразную солдатскую сберегательную кассу, находившуюся на попечении сигнифера. Тем самым солдат избавлялся от риска потерять деньги или растратить их, создавалась финансовая «подушка» на случай увольнения. Надо сказать, что суммы там могли скопиться достаточно приличные — так, в 86 г. н.э. сберегательных касс двух легионов, стоявщих в объединенном лагере, хватило на то, чтобы профинансировать восстание Сатурнина (разбитое правительственными войсками и преторианцами). После этого императорская власть сделала оргвыводы:
а) более одного легиона в один лагерь не ставить;
б) более 1 000 сестерциев на одного легионера в кассе не держать!
Карманные деньги легионера (в среднем 13 денариев с каждой стипендии), оставшиеся после всех выплат и взносов, назывались акцептом. 100 денариев считались неприкосновенным депозитом, тратить который не смели ни при каких обстоятельствах. Однако не все так хорошо — порой бывало, что легионер таки тратился, и тратился крупно. Известно о семи случаях, когда солдат оказывался в долгу перед сберегательной кассой (самый крупный долг — 23 денария 19 оболов). При этом у каждого должника все же оставался неприкосновенный депозит в те самые 100 денариев. Вероятнее всего, задолженности возникли по причине слишком больших единовременных выплат за оружие и прочий скромный скарб.
Но существовали не одни только вычеты и узаконенные взятки центурионам. Сохранились упоминания о дополнительных выплатах солдатам из казны — clavirium, буквально «деньги за гвозди». Основанием для ее учреждения было то, что за длительный переход обувь сильно изнашивалась и вычет из жалования слишком сильно ударил бы по кошельку легионеров. Точная сумма этой выплаты неизвестна.
С выплатой этих «обувных денег» связан интересный исторический анекдот. Когда солдаты части, регулярно совершавшей марши Путеол в Рим, потребовали выплаты положенных денег, император Веспасиан (тот самый, которому деньги не пахнут) в свойственном ему духе порекомендовал совершать марши пешком. Солдаты не просто так и поступили, а даже более того — сделали марш босиком традицией. Памятуя о легендарной скаредности Веспасиана, в эту историю вполне можно поверить…
Кошелек легионер мог пополнить и благодаря войне. В эпоху принципата вознаграждение за победоносную кампанию, как правило, выплачивалось не разом по завершении войны, а в качестве отдельных выплат в мирное время. Кое-какие суммы перепадали и при смене императора: после смерти Октавиана Августа солдаты получили по 75 денариев, ту же сумму выплатили легионерам согласно завещанию Тиберия. Нимфидий Сабин, пытаясь во время борьбы за власть переманить на свою сторону верные императору Гальбе войска, посулил каждому из легионеров 1250 денариев, что равняется жалованию за пять лет. Скупой Веспасиан отметился и в этой сфере в своем неизменном стиле — при нем дополнительные выплаты были смехотворными (он даже во время гражданской войны ухитрился заплатить легионерам меньше, чем иные императоры в мирное время — и все равно захватить власть!). Домициан снова вернулся к высоким цифрам, выплатив при взятии власти двойное жалование легионерам (позднее такие же суммы получили участники похода в Дакию в честь мира с Децебалом). После его гибели и Нерва, и Траян, одаривали легионы деньгами при восшествии на престол, однако суммы были не слишком велики. К практике двойной выплаты вернулись лишь при Адриане. Помимо этого, войска получили повышенное жалование в честь усыновления им наследника. Антонин Пий, его преемник, отметил денежным вознаграждением не только свое восхождение на престол, но и свадьбу своей дочери. Все эти выплаты плачевно сказались на казне, вследствие чего Марк Аврелий был вынужден отказаться от этой практики. Нет сведений, что ее возродил Коммод, но известно, что от сменившего его Пертинакса простые солдаты дополнительных даров так и не увидели…
Но не деньгами едиными вознаграждалась солдатская служба. До орденов и медалей было еще далеко, однако у римлян все равно было чем поощрить. Система наград принципата сложилась ко временам правления Клавдия и оставалась неизменной на протяжении всего периода, до самого кризиса III века.
Награды давались исключительно в качестве признания заслуг, а не в порядке права или очередности, как это бывает в современных армиях. Также была принята практика повторного вручения наград, что римлянами рассматривалось как подтверждение заслуг награжденного.
Каковы же были награды? Легионер за заслуги мог получить ожерелье (torques), браслет (armillae), фалеру (phalerae, украшенный диск, носившийся на груди). Принципалы и центурионы могли рассчитывать как на повторное вручение имеющихся наград, так и на золотой венец (corona aurea), представлявший собой… да, золотой или позолоченный лавровый венок. За взятие вала неприятельского укрепления вручалась corona vallaris (corona castrensis, если награждали за взятие вражеского лагеря), первому взошедшему на стену вражеского города полагалась corona muralis; все эти награды представляли собой позолоченный венок с украшением в виде палисада. Известно также о венце corona obsidionalis, которым награждали за освобождение лагеря или города от неприятельской осады — его за всю историю Рима получили всего 8 человек. Особой наградой являлась corona civica, венок из дубовых листьев, которым награждали за спасение жизни соотечественника (крайне почетная награда, которую теоретически мог получить абсолютно любой римский гражданин!) - изначально его преподносил сам спасенный, в более позднее время он вручался от имени императора.
Для центурионов в ранге «первого копья» была предусмотрена еще одна награда — hasta pura, копье без наконечника, но с серебряным древком. Это уже являлось мостиком к наградам высшего командного состава. Серебряные копья часто вручались выходцам из всаднического сословия.
Высшие командиры имели более жестко регламентированные награды: так, трибун ангустиклавий вынужден был довольствоваться золотым венцом и/или серебряным копьем. Те, кто стоял выше, могли претендовать на награждение вексиллумом — небольшим штандартом на серебряном поле. Трибуны латиклавии, как правило, награждались двумя копьями, двумя венцами и двумя вексиллумами. Преторы и легаты легионов получали, соответственно, тройные комплекты. Максимальное количество наград, по четыре каждого наименования, мог получить только наместник провинции.
Награждение обычно проводилось либо лично императором, либо по его поручению после окончания военной кампании.
Помимо отдельных солдат, награждению подлежали и целые воинские подразделения. Легион мог быть удостоен золотого венца, который помещался на штандарт. Когорта могла рассчитывать на диск или ожерелье. Названия полученных наград включались в название, вследствие чего название части могло стать довольно длинным, например (вы только попробуйте произнести на одном дыхании!): Первая когорта бревков граждан Рима Валерия, победоносная, дважды за доблесть получившая право быть награжденной ожерельем. Более того, за особую верность императору (скажем, в период очередной драки за власть), легион мог получить либо имя императора (так и появились Августовы и Клавдиевы легионы), либо удостоиться дополнительного именования pia fidelis — благочестиво верный.
И в качестве завершения рассказа о наградах упомяну о самом осыпанном наградами человеке в истории Рима (да, жил он до империи, но тем не менее — просто оцените масштаб). Сикций Дентат являлся ветераном 120 битв, 80 раз побеждал в личных поединках, имел 45 шрамов на груди и ни одного на спине (получил его только при смерти — его убили именно ударом в спину политические противники), награжден:
- 18 раз — серебряным копьем;
- 25 раз — фалерой;
- 83 раза — ожерельем;
- 160 раз — браслетом;
- 26 раз — венцом, причем 14 из них были corona civica, 8 – corona aurea, 3 – corona murales, 1 – corona obsidionales.
И это все за одну жизнь (прожил Дентат около 64 лет). Как видим, надеть разом все свои награды сей достойный гражданин никак бы не смог…
Пряники пряниками, но римская армия известна нам еще и своими наказаниями. Смотрятся они сурово — все мгновенно вспоминают пресловутую децимацию. Что делать, поддержание высокой дисциплины (а никто не решится утверждать, что римские легионы не были дисциплинированными войсками!) требует не только высокой сознательности рядовых, но и суровых мер взбадривания означенной сознательности. Впрочем, все самые строгие меры относятся к «добрым старым временам» республики, и в эпоху принципата их придерживались разве что отъявленные ретрограды вроде Гнея Домиция Корбулона (который очень талантливо бил парфян, но среди солдат имел стойкую репутацию придиры и тирана) и Ауфидиена Руфа (этого префекта лагеря дружно ненавидели всем легионом).
Какие же наказания вообще были и насколько они были распространены?
Начнем с легендарной децимации. Без нее никак. Это первое, о чем вспоминают, когда речь заходит о наказаниях в римском легионе. Выглядела она крайне просто — каждый десятый из провинившегося подразделения забивался насмерть легионерами из других когорт. Оставшиеся в живых переводились на ячменный рацион с пшеничного и выселялись за пределы лагеря. Однако в эпоху принципата о децимации вспоминают как о некоей крайней мере, причем явно устаревшей. Так, Калигула так и не решился провести децимацию в отношении легионов, в которых происходили волнения в 39-40 гг. н.э., когда ему сообщили о том, что армия резко против такого приговора. В правления педантичного императора Гальбы децимацию все же провели в отношении солдат I и II Вспомогательных легионов, сформированных из моряков, которые требовали признания их полноправными легионами. Каждый десятый из легионеров был казнен… но легионы в тот же день были внесены в официальные списки армии и получили орлов. Что же, можно сказать, что их смерть в некотором смысле оказалась не напрасной…
Нет, децимацию не использовали часто. Как и смертную казнь. Да, она предусматривалась за участие в мятеже, дезертирство, неподчинение командиру. Смертный приговор выносился собственным решением командира… но тот обычно не спешил воспользоваться этим правом. Даже в случае доказанного дезертирства начиналось дотошное разбирательство с учетом всех возможных обстоятельств: срока службы, должности, места службы, поведения в прошлом, было это одиночное дезертирство или в составе группы, совершил ли он за время отлучки преступления, сколько времени отсутствовал, вернулся добровольно или принудительно… молодые солдаты, впервые участвовавшие в бою, могли рассчитывать на снисхождение. Чаще всего по итогам разбирательства назначалось более мягкое наказание — телесное наказание, штраф, понижение в звании, назначение дополнительных и малоприятных обязанностей, перевод на ячменный рацион, позорное изгнание со службы. Лишь уже упоминавшийся Корбулон всегда настаивал на смертном приговоре.
В эпоху принципата высшим наказанием для военной части было расформирование. Легион вычеркивался из списков и его номер и название более никогда не использовалось, обычно это происходило вследствие особо унизительного и сокрушительного поражения. Помимо этого, легион мог быть подвергнут damnatio memoriae — проклятию памяти. Данному наказанию подвергались взбунтовавшиеся легионы, но часто подобная мера не использовалась.
Помимо этого, широко практиковались понижения в звании (militae mutatio), что могло чувствительно ударить по карьере принципала или специалиста-освобожденного, впрочем, непоправимым это бедствие не было — один такой штрафник, Валерий Комазон, дослужился к старости до командира преторианцев, после чего, выйдя в отставку, три срока занимал кресло городского префекта.
Штрафы и удержания из жалования были видом не только личного, но и коллективного наказания. Эта мера дисциплинарного воздействия, впервые упомянутая Полибием, успешно дожила до Византийской империи времен Юстиниана. Известны случаи, когда целые легионы переводились за какую-либо провинность на половинное жалование, или лишались его на срок от полугода до года. Так, Юлий Цезарь в качестве наказания лишил взбунтовавшийся Десятый легион третьей доли военной добычи.
Телесные наказания. Этот вид дисциплинарных мер имел на легионерском жаргоне название cedo alteram, «давай еще» - по любимому возгласу центурионов в процессе вгоняния ума в задние ворота. Центурионы обычно пользовались для этих целей своей тростью, которая одновременно служила и символом его звания… и нет, она называлась не стимул, а витис. Стимулом именовали палку, которой погоняли ослов.
В случаях, когда пороть по тем или иным причинам не имело смысла, римляне изобретали что-нибудь не столь болезненное, но малоприятное. Так, за мелкие нарушения могли просто выставить на главной площади лагеря в одной тунике (даже без пояса, что было для римлянина унизительно - распоясаться в прямом смысле можно было лишь во время глубочайшего траура). Для пущего несчастья в руки могли дать землемерный шест или ком земли, стоять надлежало навытяжку. От подобной участи не спасало даже звание центуриона. Суровый педант Корбулон отличился — выставил подобным образом командира в звании префекта кавалерии.
И все же одним из самых позорных и страшных наказаний для римского легионера, которое позволяло держать в узде даже отъявленных строптивцев, было… нет, не порка с особой жестокостью. И не перспектива кушать перловку (все помнят, что это ячмень? Сварите перловой каши, ощутите себя римским штрафником...). Изгнание из армии с лишением вознаграждения за службу (praemia militiae) — вот что служило прекрасным средством устрашения со стороны командиров. В самом деле, для легионера, а тем паче ветерана, который посвятил военной службе немало лет, это было серьезным ударом.
А сколько же служил легионер? Согласно закону Августа 6 г. н.э., срок службы был определен в 20 лет строевой плюс пять лет в качестве ветерана sub vexillo («под штандартом»). В это время ветеран освобождался от всех повседневных обязанностей легионера и переселялся в особые казармы под командование, как правило, немолодого и заслуженного офицера, который носил звание куратора ветеранов (curator veteranorum). Следующей ступенью была уже почетная отставка — honesta missio. В ряде случаев в почетную отставку при условии добросовестной службы можно было отправиться и досрочно, обычно по состоянию здоровья — ex causa missus honesta missione.
Как видим, жизнь легионера не была ни легкой, ни особо приятной. Но не была она и таким уж беспросветным адом, каким ее рисует рафинированный интеллектуал Тацит. Как всегда — все где-то посередине…
Оговорюсь сразу — я не претендую на создание фундаментального исследования, посвященного истории и структуре римской армии в целом. Она менялась от эпохи к эпохе, и римский легион эпохи республики отличается от легиона ранней империи так же, как и от легиона позднейшего периода. В данной штудии я затрону лишь совсем небольшой период I-III вв. н. э., который многим представляется, если так можно выразиться, «классическим» в истории Римской Империи.
Что же представляла собой армия принципата?
Основу составлял, конечно, легион — это слово знакомо даже людям, весьма далеким от истории античности. Воображение мгновенно рисует нам ровные ряды солдат в красных туниках и характерных доспехах. Да, это верно. Туники были красными, а доспехи, шлемы и щиты — крайне узнаваемыми. Еще, конечно, кое-кто вспомнит о когортах и центуриях, и, вероятно, даже манипулах.
Возможно, эта часть штудий будет наименее познавательной и наиболее банальной… что же, приношу извинения. Однако без нее трудно будет двинуться дальше.
Со времен реформ Мария (конец II в. до н.э.) армия перестала быть общегражданским ополчением, превратившись в профессиональную (или полупрофессиональную), комплектовавшуюся за счет добровольцев. Упразднили велитов - формирования легкой пехоты (пращники, лучники). Отныне легион стал более однородным, состоящим из преимущественно тяжелой пехоты. Тогда же покончили с конницей как отдельным видом войска — алы были целиком включены в состав легионов. Функции, которые прежде выполняли велиты и конница, были отныне возложены на вспомогательные войска (о них речь пойдет далее).
Еще одним важным шагом стало изменение тактической структуры легиона. Мельком упомянутые мной ранее манипулы — формирования по две центурии в каждой, - стали достоянием истории (вновь о них заговорит Вегеций, уже в эпоху поздней империи). Отныне легион делился на десять когорт по шесть центурий в каждой. Путем несложных подсчетов получаем численность наличного состава в 6 000 человек… и ошибаемся. Центурии, несмотря на свое название (дословно - «сотня»), в период ранней империи насчитывали в среднем 80 человек. Исключение составляли центурии, входившие в первую когорту (служба в которой была наиболее почетной) — они имели удвоенный состав. О прежней структуре, упомянутой у Полибия, напоминали только ранги центурионов (первый гастат, первый принцепс, первое копье — наследие трех «линий» раннереспубликанского легиона: молодых гастатов, уже понюхавших войны принцепсов и ветеранов-триариев… да, поговорка «дело дошло до триариев» родом именно из тех времен — триарии были элитой, их берегли и в сражение они, подобно Старой Гвардии Наполеона, вступали лишь в крайних случаях). Сама центурия делилась на 10 палаток по 8 легионеров в каждой. Интересная деталь - помимо общей палатки у этих восьми легионеров, которых называли контуберналиями, была еще и общая сковорода, на которой в походе можно было приготовить себе еду.
Количество легионов не было постоянным, то увеличиваясь, то уменьшаясь по воле императора. Долгое время каким-то поистине роковым для них было число тридцать — как только их численность доходила до 30, происходила утрата одного или двух. Несчастливую традицию удалось преодолеть только при Септимии Севере.
Сейчас мы уверенно можем перечислить следующие легионы:
I Германский
I Италийский
I Минервы
I Вспомогательный (создан из моряков, впоследствии признан полноправным легионом)
I Македонский (распущен вскоре после смерти Нерона)
II Августов
II Вспомогательный (создан из моряков, впоследствии признан полноправным легионом)
II Неустрашимый Траянов
II Италийский
III Августов (в 238 г. н.э. подвергнут наказанию damnatio memoriae, «проклятию памяти» и вычеркнут из списков армии)
III Киренаикский
III Галльский
III Италийский
IV Македонский (распущен вскоре после смерти Нерона)
IV Скифский
IV Флавиев Удачливый
V Жаворонков (ага, вот так необычно… судьба невеселая — потерян, т.е. полностью истреблен в правление Домициана, приблизительно в 86-87 гг. н. э.)
V Македонский
VI Железный
VI Победоносный
VII Клавдиев Старейший
VII Близнецов Парный
VIII Августов
IX Испанский
Х Пролива
Х Парный
XI Клавдиев
XII Молниеносный
XIII Парный
XIV Парный Флавиев
XV Аполлонов
XV Фортуны Перворожденной (распущен вскоре после смерти Нерона)
XVI Галльский (распущен вскоре после смерти Нерона)
XVI Флавиев Стойкий
XVII (потерян в Тевтобургском лесу в 9 г. н. э., номер более не использовался)
XVIII (потерян в Тевтобургском лесу в 9 г. н. э., номер более не использовался)
XIX (потерян в Тевтобургском лесу в 9 г. н. э., номер более не использовался)
XX Победоносный Валериев
XXI Хищник Стремительный (повезло не больше, чем Жаворонкам — потерян в 92 г. н. э.)
XXII Дейотаров (потерян в начале восстания Бар-Кохбы в Иудее, 132 г. н.э.)
XXII Фортуны Перворожденной
ХХХ Ульпиев
И легионы, благодаря которым была преодолена роковая тенденция «не более тридцати»:
I, II, III Парфянские
Здесь я позволю себе небольшое лирическое отступление и поговорю о судьбе двух легионов, знакомых нам по массовой культуре.
Благодаря очень хорошей книге Р. Сатклиф и ее весьма посредственной (да простят меня поклонники, но фильм плох!) экранизации многие знают про Девятый Испанский легион и его орла. Долгое время (роман Сатклиф писался в 60-е годы ХХ века) считалось, что легион погиб при невыясненных обстоятельствах в Каледонии (современная Шотландия) примерно в 120-122 гг. н.э. - орел легиона был найден без древка, с отбитыми крыльями, что свидетельствует о трагедии, в ходе которой была утрачена святыня легиона. Однако более поздние данные заставляют предположить, что после этого события, каким бы оно ни было, Девятый Испанский не прекратил своего существования — вероятно, он был переформирован, переведен в Новиомаг (в Голландии) и впоследствии принял участие в подавлении восстания Бар-Кохбы в 132-135 гг. н.э. в Иудее, и встретил свою окончательную гибель не позднее 160 г. н.э. в битве с парфянами на территории Армении.
Второй легион, на чьей судьбе я остановлюсь чуть подробнее, это Шестой легион из знаменитой песни, гимна археологов. Какой именно из известных нам легионов упомянут? Шестой Победоносный или Шестой Железный (получивший, замечу в скобках, прозвище от самого Юлия Цезаря за заслуги)? В тексте песни есть строки:
Под палестинским знойным небом,
В сирийских шумных городах…
И далее мы видим следующие слова:
Сожжен в песках Ершалаима,
Водой Евфрата закален…
Шестой Победоносный в начале I в. н.э. был размещен в Испании, а в правление Клавдия был переведен в Британию. В песне упоминается Шестой Железный — размещавшийся в Сирии и Иудее.
На сем завершим лирическое отступление. Тем паче что рассмотреть нам предстоит еще немало вопросов.
Для начала… поговорим о коннице и вспомогательных войсках.
Конные формирования не были самостоятельными частями и входили в состав легиона. Кавалерийские алы (крылья) при военном построении располагались на крыльях войска. Как уже было сказано в предыдущей заметке о званиях в римской армии, их внутренняя структура отличалась от легиона — вместо центурий ала делилась на турмы, возглавляемые декурионами.
Вспомогательные войска (auxilia) были дополнением к основным силам легиона и находились под общим командованием легата легиона (он осуществлял общий контроль за всеми расположенными в месте квартирования легиона вспомогательными частями). Большинство этих формирований были пешими, примерно соответствовали по численности когорте легиона и делились на центурии. Конные разделялись на турмы. Точное соотношение пеших и конных войск в смешанных вспомогательных когортах (существовали и такие) не удается установить точно. Более того, в их число порой входили и местные экзотические войска — так, в ХХ вспомогательной когорте, базировавшейся в Дура-Эвропос, было 5 турм… дромедариев, т.е. всадников на верблюдах.
«Военная служба — тяжелая, ничего не дающая: душа и тело оцениваются десятью ассами в день; на них же приходится покупать оружие, одежду, палатки, ими же откупаться от свирепости центурионов, ими же покупать у них свое освобождение от работ. И право же, побои и раны, суровые зимы, изнуряющее трудами лето, беспощадная война и не приносящий никаких выгод мир — вот их вечный удел,» - такую достаточно мрачную картину легионерского бытия рисует нам Тацит. Что и говорить — не весело… до крайности. Так и представляешь себе полное безысходного мрака бытие (а с тем, что служба и правда не была таким уж хорошим социальным лифтом и легионер не носил в своем ранце легатских полномочий, мы разобрались в предыдущей заметке). Но таким ли уж нищим был средний солдат империи, учитывая, что даже на четыре асса можно было относительно сносно поесть в придорожной харчевне, а восемь ассов стоили услуги недорогой проститутки?
Начиная от правления Цезаря и далее до Домициана жалование легионера составляло 225 денариев в год (1 денарий = 6,4 сестерция = 16 ассов = 25 оболов) с вычетами на питание, оружие и одежду — легионер вовсе не жил на всем готовом за казенный счет. Уже в 14 г. н.э. солдаты подняли мятеж, требуя повышения жалования, но успеха он не имел. Жалование выплачивалось «стипендиями» по 75 денариев три раза в год, в начале января, мая и сентября. Увеличения суммы удалось добиться при Домициане, который добавил четвертую стипендию, сократив срок между ними до трех месяцев. Отныне и до Септимия Севера солдат получал 300 денариев в год. «Освобожденные», помимо основной выплаты, получали надбавку за выполнение специальных обязанностей. За выдающиеся достижения по службе легионер мог перейти в разряд дупликариев, которым полагалось двойное жалование — таким образом солдат мог обойти принципала, размер платы которому составлял полуторную сумму. Впрочем, некоторые старшие принципалы получали двойной, а в крайне редких случаях — тройной объем оплаты. Совсем уж грустно дело обстояло во вспомогательных когортах — там выплата составляла всего 100 денариев в год… в общем, считайте сами.
В процитированном отрывке мы читаем о довольно неприглядном явлении, из-за которого вдребезги разлетается образ честного служаки-центуриона, эдакой военной косточки, которого можно противопоставить растленным патрициям с их оргиями и интригами. Но из песни слов не выкинешь — центурионы были такими же простыми людьми из низов. Ряд исследователей доходит до того, что указывает на одну из причин открытых поборов полный непрофессионализм высшего командирского состава при крайне высоком профессионализме центурионов. Все жалобы легионеров рассматривались именно центурионами. Поборы за освобождение от тех или иных обязанностей были официально узаконены и обозначались специальным термином — vacationes munerum.
Что же касается вычетов на бытовые нужды, то по документам можно составить следующий список:
- на постель;
- питание;
- обувь;
- одежду;
- оружие;
- взнос на похоронные нужды.
Самым редким и нерегулярным был вычет на оружие (хотя он обычно оказывался и самым крупным). Дело в том, что при надлежащем уходе комплект оружия мог прослужить все время нахождения в легионе — если только не терялся в бою или в результате несчастного случая.
Из любой суммы, полученной легионером, половина по устоявшейся традиции отдавалась на сохранение в своеобразную солдатскую сберегательную кассу, находившуюся на попечении сигнифера. Тем самым солдат избавлялся от риска потерять деньги или растратить их, создавалась финансовая «подушка» на случай увольнения. Надо сказать, что суммы там могли скопиться достаточно приличные — так, в 86 г. н.э. сберегательных касс двух легионов, стоявщих в объединенном лагере, хватило на то, чтобы профинансировать восстание Сатурнина (разбитое правительственными войсками и преторианцами). После этого императорская власть сделала оргвыводы:
а) более одного легиона в один лагерь не ставить;
б) более 1 000 сестерциев на одного легионера в кассе не держать!
Карманные деньги легионера (в среднем 13 денариев с каждой стипендии), оставшиеся после всех выплат и взносов, назывались акцептом. 100 денариев считались неприкосновенным депозитом, тратить который не смели ни при каких обстоятельствах. Однако не все так хорошо — порой бывало, что легионер таки тратился, и тратился крупно. Известно о семи случаях, когда солдат оказывался в долгу перед сберегательной кассой (самый крупный долг — 23 денария 19 оболов). При этом у каждого должника все же оставался неприкосновенный депозит в те самые 100 денариев. Вероятнее всего, задолженности возникли по причине слишком больших единовременных выплат за оружие и прочий скромный скарб.
Но существовали не одни только вычеты и узаконенные взятки центурионам. Сохранились упоминания о дополнительных выплатах солдатам из казны — clavirium, буквально «деньги за гвозди». Основанием для ее учреждения было то, что за длительный переход обувь сильно изнашивалась и вычет из жалования слишком сильно ударил бы по кошельку легионеров. Точная сумма этой выплаты неизвестна.
С выплатой этих «обувных денег» связан интересный исторический анекдот. Когда солдаты части, регулярно совершавшей марши Путеол в Рим, потребовали выплаты положенных денег, император Веспасиан (тот самый, которому деньги не пахнут) в свойственном ему духе порекомендовал совершать марши пешком. Солдаты не просто так и поступили, а даже более того — сделали марш босиком традицией. Памятуя о легендарной скаредности Веспасиана, в эту историю вполне можно поверить…
Кошелек легионер мог пополнить и благодаря войне. В эпоху принципата вознаграждение за победоносную кампанию, как правило, выплачивалось не разом по завершении войны, а в качестве отдельных выплат в мирное время. Кое-какие суммы перепадали и при смене императора: после смерти Октавиана Августа солдаты получили по 75 денариев, ту же сумму выплатили легионерам согласно завещанию Тиберия. Нимфидий Сабин, пытаясь во время борьбы за власть переманить на свою сторону верные императору Гальбе войска, посулил каждому из легионеров 1250 денариев, что равняется жалованию за пять лет. Скупой Веспасиан отметился и в этой сфере в своем неизменном стиле — при нем дополнительные выплаты были смехотворными (он даже во время гражданской войны ухитрился заплатить легионерам меньше, чем иные императоры в мирное время — и все равно захватить власть!). Домициан снова вернулся к высоким цифрам, выплатив при взятии власти двойное жалование легионерам (позднее такие же суммы получили участники похода в Дакию в честь мира с Децебалом). После его гибели и Нерва, и Траян, одаривали легионы деньгами при восшествии на престол, однако суммы были не слишком велики. К практике двойной выплаты вернулись лишь при Адриане. Помимо этого, войска получили повышенное жалование в честь усыновления им наследника. Антонин Пий, его преемник, отметил денежным вознаграждением не только свое восхождение на престол, но и свадьбу своей дочери. Все эти выплаты плачевно сказались на казне, вследствие чего Марк Аврелий был вынужден отказаться от этой практики. Нет сведений, что ее возродил Коммод, но известно, что от сменившего его Пертинакса простые солдаты дополнительных даров так и не увидели…
Но не деньгами едиными вознаграждалась солдатская служба. До орденов и медалей было еще далеко, однако у римлян все равно было чем поощрить. Система наград принципата сложилась ко временам правления Клавдия и оставалась неизменной на протяжении всего периода, до самого кризиса III века.
Награды давались исключительно в качестве признания заслуг, а не в порядке права или очередности, как это бывает в современных армиях. Также была принята практика повторного вручения наград, что римлянами рассматривалось как подтверждение заслуг награжденного.
Каковы же были награды? Легионер за заслуги мог получить ожерелье (torques), браслет (armillae), фалеру (phalerae, украшенный диск, носившийся на груди). Принципалы и центурионы могли рассчитывать как на повторное вручение имеющихся наград, так и на золотой венец (corona aurea), представлявший собой… да, золотой или позолоченный лавровый венок. За взятие вала неприятельского укрепления вручалась corona vallaris (corona castrensis, если награждали за взятие вражеского лагеря), первому взошедшему на стену вражеского города полагалась corona muralis; все эти награды представляли собой позолоченный венок с украшением в виде палисада. Известно также о венце corona obsidionalis, которым награждали за освобождение лагеря или города от неприятельской осады — его за всю историю Рима получили всего 8 человек. Особой наградой являлась corona civica, венок из дубовых листьев, которым награждали за спасение жизни соотечественника (крайне почетная награда, которую теоретически мог получить абсолютно любой римский гражданин!) - изначально его преподносил сам спасенный, в более позднее время он вручался от имени императора.
Для центурионов в ранге «первого копья» была предусмотрена еще одна награда — hasta pura, копье без наконечника, но с серебряным древком. Это уже являлось мостиком к наградам высшего командного состава. Серебряные копья часто вручались выходцам из всаднического сословия.
Высшие командиры имели более жестко регламентированные награды: так, трибун ангустиклавий вынужден был довольствоваться золотым венцом и/или серебряным копьем. Те, кто стоял выше, могли претендовать на награждение вексиллумом — небольшим штандартом на серебряном поле. Трибуны латиклавии, как правило, награждались двумя копьями, двумя венцами и двумя вексиллумами. Преторы и легаты легионов получали, соответственно, тройные комплекты. Максимальное количество наград, по четыре каждого наименования, мог получить только наместник провинции.
Награждение обычно проводилось либо лично императором, либо по его поручению после окончания военной кампании.
Помимо отдельных солдат, награждению подлежали и целые воинские подразделения. Легион мог быть удостоен золотого венца, который помещался на штандарт. Когорта могла рассчитывать на диск или ожерелье. Названия полученных наград включались в название, вследствие чего название части могло стать довольно длинным, например (вы только попробуйте произнести на одном дыхании!): Первая когорта бревков граждан Рима Валерия, победоносная, дважды за доблесть получившая право быть награжденной ожерельем. Более того, за особую верность императору (скажем, в период очередной драки за власть), легион мог получить либо имя императора (так и появились Августовы и Клавдиевы легионы), либо удостоиться дополнительного именования pia fidelis — благочестиво верный.
И в качестве завершения рассказа о наградах упомяну о самом осыпанном наградами человеке в истории Рима (да, жил он до империи, но тем не менее — просто оцените масштаб). Сикций Дентат являлся ветераном 120 битв, 80 раз побеждал в личных поединках, имел 45 шрамов на груди и ни одного на спине (получил его только при смерти — его убили именно ударом в спину политические противники), награжден:
- 18 раз — серебряным копьем;
- 25 раз — фалерой;
- 83 раза — ожерельем;
- 160 раз — браслетом;
- 26 раз — венцом, причем 14 из них были corona civica, 8 – corona aurea, 3 – corona murales, 1 – corona obsidionales.
И это все за одну жизнь (прожил Дентат около 64 лет). Как видим, надеть разом все свои награды сей достойный гражданин никак бы не смог…
Пряники пряниками, но римская армия известна нам еще и своими наказаниями. Смотрятся они сурово — все мгновенно вспоминают пресловутую децимацию. Что делать, поддержание высокой дисциплины (а никто не решится утверждать, что римские легионы не были дисциплинированными войсками!) требует не только высокой сознательности рядовых, но и суровых мер взбадривания означенной сознательности. Впрочем, все самые строгие меры относятся к «добрым старым временам» республики, и в эпоху принципата их придерживались разве что отъявленные ретрограды вроде Гнея Домиция Корбулона (который очень талантливо бил парфян, но среди солдат имел стойкую репутацию придиры и тирана) и Ауфидиена Руфа (этого префекта лагеря дружно ненавидели всем легионом).
Какие же наказания вообще были и насколько они были распространены?
Начнем с легендарной децимации. Без нее никак. Это первое, о чем вспоминают, когда речь заходит о наказаниях в римском легионе. Выглядела она крайне просто — каждый десятый из провинившегося подразделения забивался насмерть легионерами из других когорт. Оставшиеся в живых переводились на ячменный рацион с пшеничного и выселялись за пределы лагеря. Однако в эпоху принципата о децимации вспоминают как о некоей крайней мере, причем явно устаревшей. Так, Калигула так и не решился провести децимацию в отношении легионов, в которых происходили волнения в 39-40 гг. н.э., когда ему сообщили о том, что армия резко против такого приговора. В правления педантичного императора Гальбы децимацию все же провели в отношении солдат I и II Вспомогательных легионов, сформированных из моряков, которые требовали признания их полноправными легионами. Каждый десятый из легионеров был казнен… но легионы в тот же день были внесены в официальные списки армии и получили орлов. Что же, можно сказать, что их смерть в некотором смысле оказалась не напрасной…
Нет, децимацию не использовали часто. Как и смертную казнь. Да, она предусматривалась за участие в мятеже, дезертирство, неподчинение командиру. Смертный приговор выносился собственным решением командира… но тот обычно не спешил воспользоваться этим правом. Даже в случае доказанного дезертирства начиналось дотошное разбирательство с учетом всех возможных обстоятельств: срока службы, должности, места службы, поведения в прошлом, было это одиночное дезертирство или в составе группы, совершил ли он за время отлучки преступления, сколько времени отсутствовал, вернулся добровольно или принудительно… молодые солдаты, впервые участвовавшие в бою, могли рассчитывать на снисхождение. Чаще всего по итогам разбирательства назначалось более мягкое наказание — телесное наказание, штраф, понижение в звании, назначение дополнительных и малоприятных обязанностей, перевод на ячменный рацион, позорное изгнание со службы. Лишь уже упоминавшийся Корбулон всегда настаивал на смертном приговоре.
В эпоху принципата высшим наказанием для военной части было расформирование. Легион вычеркивался из списков и его номер и название более никогда не использовалось, обычно это происходило вследствие особо унизительного и сокрушительного поражения. Помимо этого, легион мог быть подвергнут damnatio memoriae — проклятию памяти. Данному наказанию подвергались взбунтовавшиеся легионы, но часто подобная мера не использовалась.
Помимо этого, широко практиковались понижения в звании (militae mutatio), что могло чувствительно ударить по карьере принципала или специалиста-освобожденного, впрочем, непоправимым это бедствие не было — один такой штрафник, Валерий Комазон, дослужился к старости до командира преторианцев, после чего, выйдя в отставку, три срока занимал кресло городского префекта.
Штрафы и удержания из жалования были видом не только личного, но и коллективного наказания. Эта мера дисциплинарного воздействия, впервые упомянутая Полибием, успешно дожила до Византийской империи времен Юстиниана. Известны случаи, когда целые легионы переводились за какую-либо провинность на половинное жалование, или лишались его на срок от полугода до года. Так, Юлий Цезарь в качестве наказания лишил взбунтовавшийся Десятый легион третьей доли военной добычи.
Телесные наказания. Этот вид дисциплинарных мер имел на легионерском жаргоне название cedo alteram, «давай еще» - по любимому возгласу центурионов в процессе вгоняния ума в задние ворота. Центурионы обычно пользовались для этих целей своей тростью, которая одновременно служила и символом его звания… и нет, она называлась не стимул, а витис. Стимулом именовали палку, которой погоняли ослов.
В случаях, когда пороть по тем или иным причинам не имело смысла, римляне изобретали что-нибудь не столь болезненное, но малоприятное. Так, за мелкие нарушения могли просто выставить на главной площади лагеря в одной тунике (даже без пояса, что было для римлянина унизительно - распоясаться в прямом смысле можно было лишь во время глубочайшего траура). Для пущего несчастья в руки могли дать землемерный шест или ком земли, стоять надлежало навытяжку. От подобной участи не спасало даже звание центуриона. Суровый педант Корбулон отличился — выставил подобным образом командира в звании префекта кавалерии.
И все же одним из самых позорных и страшных наказаний для римского легионера, которое позволяло держать в узде даже отъявленных строптивцев, было… нет, не порка с особой жестокостью. И не перспектива кушать перловку (все помнят, что это ячмень? Сварите перловой каши, ощутите себя римским штрафником...). Изгнание из армии с лишением вознаграждения за службу (praemia militiae) — вот что служило прекрасным средством устрашения со стороны командиров. В самом деле, для легионера, а тем паче ветерана, который посвятил военной службе немало лет, это было серьезным ударом.
А сколько же служил легионер? Согласно закону Августа 6 г. н.э., срок службы был определен в 20 лет строевой плюс пять лет в качестве ветерана sub vexillo («под штандартом»). В это время ветеран освобождался от всех повседневных обязанностей легионера и переселялся в особые казармы под командование, как правило, немолодого и заслуженного офицера, который носил звание куратора ветеранов (curator veteranorum). Следующей ступенью была уже почетная отставка — honesta missio. В ряде случаев в почетную отставку при условии добросовестной службы можно было отправиться и досрочно, обычно по состоянию здоровья — ex causa missus honesta missione.
Как видим, жизнь легионера не была ни легкой, ни особо приятной. Но не была она и таким уж беспросветным адом, каким ее рисует рафинированный интеллектуал Тацит. Как всегда — все где-то посередине…